Монастырское подворье было сейчас за собором, где шла узкая Набежная улица. Одноэтажное деревянное здание со всякими хозяйственными пристройками и большими хлебными амбарами было выстроено еще игуменом Поликарпом. Монастырь бойко торговал здесь своим хлебом, овсом, сеном и разными припасами. С введением духовных штатов подворье точно замерло, и громадные амбары стояли пустыми.
Воевода подождал, пока расковали Арефу, а потом отправился в судную избу. Охоня повела отца на
монастырское подворье, благо там игумена не было, хотя его и ждали с часу на час. За ними шла толпа народу, точно за невиданными зверями: все бежали посмотреть на девку, которая отца из тюрьмы выкупила. Поравнявшись с соборною церковью, стоявшею на базаре, Арефа в первый раз вздохнул свободнее и начал усердно молиться за счастливое избавление от смертной напасти.
Воеводский двор стоял тоже у базарной площади, как и
монастырское подворье, только по другую сторону, где шли мелкие лавочки с разным товаром.
Неточные совпадения
В
подворье сейчас никого не было, кроме старца Спиридона, проживавшего здесь на покое, да нескольких амбарных мужиков из своей
монастырской вотчины. Арефу встретили, как выходца с того света, а дряхлый Спиридон даже прослезился.
После бани старец Спиридон преподнес Арефе
монастырского травника, который на
подворье не переводился, и недавний узник даже крякнул от удовольствия. Но не успел он поднести чарку ко рту, как в дверях появились два солдата с воеводского двора.
— Ну, это ваше дело, а я не судья
монастырские дела разбирать. Без того мне хлопот с вашим монастырем повыше усов… А я тебе вот что скажу, Арефа: отдохнешь денек-другой на
подворье, да подобру-поздорову и отправляйся на Баламутские заводы… Прямо к Гарусову приедешь и скажешь, што я тебя прислал, а я с ним сошлюсь при случае…
В Усторожье игумен прежде останавливался всегда у воеводы, потому что на своем
подворье и бедно и неприборно, а теперь велел ехать прямо в Набежную улицу. Прежде-то
подворье ломилось от
монастырских припасов, разных кладей и рухляди, а теперь один Спиридон управлялся, да и тому делать было нечего. У ворот
подворья сидел какой-то оборванный мужик. Он поднялся, завидев тяжелую игуменскую колымагу, снял шапку и, как показалось игумену, улыбнулся.
Отошёл я от него, а через мало дней велено было ему ехать в город на
подворье монастырское, и больше не видал я его.